Величайшим скульптором барокко был мастер универсального дарования Джованни Лоренцо Бернини (1598-1680). Для скульптурных работ Бернини были характерны все черты стиля барокко: и реалистичность изображения, и напряженная экспрессия, и декоративное начало, к этому добавлялась великолепная обработка мрамора, бронзы, терракоты.
Так в статуе "Давид" (1623) Бернини доводит экспрессию до предела. Фигура Давида показана в резком, стремительном повороте. Мышцы предельно вздуты, лицо искажено гримасой ярости, что снимает ореол возвышенности и идеальности.
Пластически смело воссоздает движение скульптор в группе "Аполлон и Дафна" (1622-1625). Фигуры отклонены от вертикальной оси, а постамента касается только правая нога Аполлона, догнавшего нимфу Дафну, которая уже начала превращаться в лавровое дерево.
Скульптура барокко должна потрясать зрителя, поэтому Бернини прибегает к театрализации композиции. Так театральны Правосудие и Милосердие (аллегорические персонажи) в надгробии папы Урбана VIII (1628-1646). Их позы и говорящие жесты рассчитаны на зрителя, они подсказывают зрителю эмоции, которые он должен испытывать у надгробья. Стремясь к большему эффекту воздействия, скульптор использует сочетание различных материалов: бронзу, цветные металлы, позолоченные лучи, стекло и т. п. Скульптура от этого стала живописной, а сам мастер говорил, что он смог "объединить скульптуру с живописью".
Очень знаменита алтарная композиция "Экстаз св. Терезы" (1645-1652) в церкви Санта Мария делла Виттория, она тоже ярко раскрывает характер барочного образа. Полуобморочное состояние Терезы передано с величайшей психологической проникновенностью. Ангел, как видение, парит на облаке. Беломраморная группа великолепно закомпанована с архитектурой. Она расположена на фоне золотых лучей и окружена колоннами из цветного мрамора. Здесь соединились архитектура, скульптура и живопись в едином художественном целом, что позволяет считать это произведение одним из высших достижений искусства итальянского барокко.
Важную роль сыграл Бернини в создании нового типа скульптурного портрета ("Портрет кардинала Шипионе Боргезе", 1632; "Портрет Людовика XIV", 1665). Портрет французского короля он выполнил во время пребывания во Франции по приглашению двора. Бернини воплотил в этом портрете сущность французского абсолютизма, которую сам Людовик XIV выразил словами: "Государство - это я!". Этот портрет можно считать самым ярким образцом парадного барочного портрета в европейской пластике 17 столетия.
Прекрасным примером барочной пластики и связи с архитектурной средой служат фонтаны Бернини в Риме ("Фонтан Тритона", 1637; "Фонтан четырех рек", 1648-1655 и др.).
После возведения "Фонтана четырех рек" на площади Новуа в Риме папа поручил Борромини осмотреть модель фонтана работы Бернини. Заключение Барромини было таким: "Фонтан - бездна красоты, но воды он не даст". Бернини едва не сошел с ума от бешенства и злобы, ведь он вложил всю силу своего гения, чтобы победить соперника Борромини, который недавно великолепно украсил церковь св. Агнессы новым фасадом на той же площади.
Он пообещал жене Борромини 5000 скудо, если она откроет ему тайну мужа. За эту сумму он узнал, что в большом камне, из которого должна бить вода не хватает отверстий для притока воздуха. Тайно он велел пробуравить отверстия. 2 августа 1667 г. папа и весь Рим собрались на площади для освящения и открытия фонтана. Фонтан был превосходен. Посредине красовалась огромная скала, на которой поднимался египетский обелиск.
У подошвы скалы - величественные статуи Дуная, Нила, Ганга и Рио-де-ла-Платы. Но вода не шла. Борромини торжествовал. Бернини велел открыть отверстия для воздуха, и тот час из огромного камня вырвались 4 струи. Папа и народ ликовали, а бедный Борромини отправился домой и от отчаяния вонзил себе шпагу в грудь и умер. Бернини получил от папы большую сумму денег. В честь него была выбита медаль.
Оригинальное и совершенное искусство Бернини имело почитателей и подражателей. Печать его гения лежит на всем облике семнадцативекового Рима. Его искусство оказало влияние на всю европейскую скульптуру, но равных ему в 17 в. трудно найти.